Фёдоров Павел Геннадьевич (авторский вариант статьи)

Совместное существование ограничительного и широкого подхода судов к пониманию исключений из страховых случаев порождает неопределенность судебной практики в вопросе подтверждения права на получение страхового возмещения. В статье раскрываются многочисленные ситуации, в которые попадают страхователи при попытке получить страховую выплату. Особое место в статье занимает проблематика использования категорий уголовного права в качестве обстоятельств, влекущих существенные для сторон договора страхования последствия.

The joint existence of a restrictive and broad approach of courts to understanding of  exceptions from insurance cases gives rise to the uncertainty of judicial practice in the matter of confirming the right to receive insurance compensation. The article reveals numerous situations in which the policyholders fall when they try to receive an insurance payment. A special place in the article is the problem of using the categories of criminal law as circumstances that entail significant consequences for the parties to the insurance contract.

Ключевые слова: страховой риск, страховой случай, исключение из страховых случаев, страховое возмещение.

Keywords: insurance risk, insured event, exclusion from insurance cases, insurance compensation.

Одним из принципов гражданского права выступает свобода договора, который остро проявляется на стыке императивных и диспозитивных норм. Стремление сторон договора выстроить свои отношения максимально выгодно и удобно может конфликтовать с императивными нормами. В этой связи стороны имеют возможность ориентироваться на правовые позиции, закрепленные в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 14 марта 2014 г. № 16 «О свободе договора и ее пределах» (далее – постановление Пленума ВАС РФ № 16).

Существенную особенность свобода договора приобретает при использовании в конструировании договорных отношений категорий уголовного права. Стороны должны принимать во внимание не только допустимую свободу в формулировании прав и обязанностей, но и особенность уголовного судопроизводства, а также особенность использования доказательств, полученных в рамках расследования уголовного дела, при обосновании своих доводов в суде.

Большое распространение получила практика использования категорий уголовного права при описании страховых рисков, страховых случаев и исключений из страховых случаев. При этом страхователь, соглашаясь на предложенные страховщиком условия, не осознает тех сложностей, с которыми он может столкнуться при подтверждении наступившего страхового случая.

Исключения из страховых случаев как основание освобождения от выплаты страхового возмещения 

Согласно ст. 9 Закон РФ от 27.11.1992 г. № 4015-1 «Об организации страхового дела в Российской Федерации» (далее – Закон о страховом деле) страховой риск и страховой случай представляют собой конкретное событие. Только страховой риск является предполагаемым событием, а страховой случай – свершившимся событием, т.е.  фактом объективной действительности (постановление Арбитражного суда Московского округа от 27 апреля 2016 г. по делу № А40-185418/14-67-1399).

Описание страхового риска, от которого производится страхование, должно обеспечивать объективную возможность доказывания факта наступления страхового случая на момент причинения вреда (постановление Арбитражного суда Московского округа от 04 февраля 2016 г. по делу № А40-50148/2015).

Логика рассуждения приводит к постановке вопроса о возможности определения   аналогичным образом исключений из страховых случаев (являются ли они фактом объективной действительности, и обеспечивается ли объективная возможность доказывания таких исключений). Если такая аналогия отсутствует, то следует вывод, что для подтверждения наступившего исключения из страхового случая достаточно доказать несоответствие наступившего события параметрам страхового случая (доказательство от противного), но тогда отсутствует необходимость описывать в договорах такие исключения.

Само по себе законодательство не содержит понятия «исключение из страховых случаев», поэтому при описании соответствующего явления суды говорят о событии, которое не является страховым случаем. Но это не означает, что указанный термин не имеет права на существование. Можно встретить судебные акты, в которых суды используют именно эту терминологию (решение Арбитражного суда г. Москвы от 21 сентября 2015 г. по делу № А40-68382/15; постановление Арбитражного суда Московского округа от 30 января 2017 г. по делу № А40-65735/16-83-479).

Обоснование его существования достаточно просто. Поскольку при описании страховых случаев используются конкретные события, то можно также установить события, которые не будут являться страховыми случаями. Другими словами, по общему правилу событие, в своей сути влекущее конкретное последствие, является страховым случаем, но в зависимости от формы своего проявления может не являться таковым, т.е. быть исключением.

Такое описание наиболее правильно отражает ситуации, при которых стороны по общему правилу устанавливают хищение в качестве страхового случая, но исключают из страховых случаев хищение, совершенное одним или несколькими способами (кража, мошенничество, грабеж, разбой, присвоение или растрата).

В связи с тем, что в гражданском законодательстве отсутствует термин «исключения из страховых случаев», то возникает вопрос: соответствует ли закону установление сторонами событий, которые не будут признаваться страховыми случаями и при наступлении которых страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения. Используя терминологию Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), могут ли стороны по своему усмотрению установить основания освобождения от выплаты страхового возмещения.

В ГК РФ содержится специальная статья, посвященная основаниям освобождения от выплаты страхового возмещения (ст. 964 ГК РФ). При поверхностном изучении пункта 1 данной статьи можно сделать вывод о том, что по общему правилу страховщик освобождается от выплаты, когда страховой случай наступил в результате чрезвычайных обстоятельств. Но при этом договором может быть предусмотрено, что страховщик обязан осуществить выплату даже при наступлении указанных обстоятельств.

Установленное п. 1 ст. 964 ГК РФ право сторон предусмотреть соглашением иное, свидетельствует о диспозитивности данной нормы. Руководствуясь постановлением Пленума ВАС РФ № 16 (п. 2 и п. 3) судам при анализе сложившихся отношений необходимо сделать вывод о широком или ограничительном толковании данной нормы.

Анализ судебной практики позволяет сделать вывод о том, что суды используют широкое толкование ст. 964 ГК РФ и приходят к выводу, что стороны могут договором предусмотреть основания освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения, которые не предусмотрены законом. В данном случае находит свое проявление принцип свободы договоры.

Общий вывод судебной практики по вопросу толкования п. 1 ст. 964 ГК РФ можно сформулировать следующим образом: с учетом диспозитивности формулировки ст. 964 ГК РФ, а также исходя из принципа свободы волеизъявления при заключении договора,   стороны вправе установить в договоре иные, кроме предусмотренных законом, оснований освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения (решение Арбитражного суда г. Москвы от 21 сентября 2015 г. по делу № А40-68382/15; Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 27 апреля 2015 г. по делу № А31-4675/2014; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 11 августа 2015 г. по делу № А40-181483/14; Постановление Арбитражного суда Московского округа от 19 октября 2015 г. по делу № А40-65483/14; Постановление Президиума ВАС РФ от 23 июня 2009 г. № 4561/08).

В гражданском законодательстве имеются дополнительные основания освобождения от выплаты страхового возмещения помимо п. 1 ст. 964 ГК РФ. Согласно ст. 961 ГК РФ в случае неисполнения страхователем обязанности по незамедлительному уведомлению о наступлении страхового случая страховщик вправе отказать в выплате страхового возмещения. Также страховщик освобождается от выплаты страхового возмещения, если страховой случай наступил вследствие умысла страхователя или выгодоприобретателя (ст. 963 ГК РФ).

На практике стороны могут предусмотреть в качестве оснований освобождения от выплаты страхового возмещения наличие обстоятельств наступления страхового случая. При этом сторонами будет признаваться наступление страхового случая, но обязанность в выплате не возникнет по причине его наступления при определенных обстоятельствах, в первую очередь зависящих от страхователя. Правовым обоснованием конструирования таких договорных условий являются статьи 421, 963, 964 ГК РФ.

Необходимо отметить, что статьями 961, 963 и 964 ГК РФ предусмотрены основания освобождения при наступлении страхового случая. Но гражданский оборот значительно богаче законодательного регулирования и стороны, руководствуясь указанными нормами права и свободой договора, закрепляют основания освобождения от выплаты страхового возмещения в результате наступления событий, которые являются исключениями из страховых случаев.

Все такие события в конечном итоге являются причиной утраты (гибели), недостачи или повреждения имущества (ст. 4 Закона о страховом деле). Стороны, принимая во внимание указные риски, могут в договоре определить события, обладающие квалифицированными признаками, которые не будут считаться страховыми случаями. Следовательно, одно и тоже событие может, как быть страховым случаем, так и при наличии квалифицирующих признаков таковым не являться. Характерным примером является решение Арбитражного суда г. Москвы от 21сентября 2015 г. по делу № А40-68382/15: кража со взломом является страховым случаем, но кража при отсутствии указанного признака уже таковым не является.

Стоит отметить, что суды оценивают событие, обладающее квалифицированными признаками, не как разновидность того или иного события, а как самостоятельное событие. Это объясняется требованиями законодательства определенно указывать события, которые являются страховыми рисками и страховыми случаями. Такой ход рассуждений позволяет утверждать о существовании самостоятельной категории «исключения из страховых случаев» в качестве основания освобождения от страховой выплаты в широком понимании.

Следовательно, не будет являться страховым случаем именно самостоятельное событие, обладающее квалифицированными признаками (или не обладающее таковыми). В данном случае легко объясняется термин «исключения из страховых случаев»: по общему правило определенное в договоре событие является страховым случаем, но поскольку оно имеет (или наоборот не имеет) квалифицированные признаки, то является исключением. При этом оно должно определенно быть названным в договоре, а правовым обоснованием включения в договор таких исключений является широко трактуемые статьи 421 и 964 ГК РФ.

Данный подход свидетельствует с одной стороны об ограничительном понимании исключений из страховых случаев, а с другой – позволяет в максимальной степени обеспечить имущественные интересы страхователя.

Можно встретить противоположный подход, в основе которого лежит позиция: «обстоятельство считается страховым случаем, если оно полностью отвечает указанным в договоре признакам(1)». Данный подход предоставляет страховщику больше возможностей для освобождения от выплаты страхового возмещения. Его применение можно обнаружить в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 30 января 2017 г. по делу № А40-65735/16-83-479: «… суды пришли к обоснованному выводу об отсутствии оснований для возникновения у страховщика (ответчика) обязательства по выплате страхового возмещения, поскольку событие, в результате которого было похищено застрахованное имущество страхователя (истца), не может быть признано страховым случаем в соответствии с условиями заключенного сторонами договора».

Указанные подходы судов к оценке исключений из страховых случаев широко проявляются при использовании категорий уголовного права, характеризующих такие исключения. Стороны могут с учетом свободы договора максимально широко определить как характеристики страховых случаев, так и исключения из них. Но поскольку категории уголовного права обнаруживают свою особенность в уголовном судопроизводстве, то попытка их использования в гражданских правоотношениях почти всегда оборачивается долгими судебными разбирательствами.

Особенности использования категорий уголовного права в качестве оснований освобождения от выплаты страхового возмещения

Между сторонами договора страхования должно быть достигнуто соглашение о характере события, при наступлении которого возникает обязанность в выплате страхового возмещения (ст. 942 ГК РФ). Необходимо отметить, что закон говорит именно о характере события. Такая формулировка позволяет максимально точно определить параметры фактической действительности, возникновение которой предоставляет право страхователю требовать страхового возмещения. Принимая во внимание свободу договора и широкое толкование судами ст. 964 ГК РФ, стороны могут описать характеристики действительности, которые исключают возможность получения страхового возмещения.

Очень часто стороны используют категории уголовного права при описании событий, при наступлении которых либо возникает право на получение страхового возмещения, либо такое право отсутствует. Поскольку условия договора предлагает страховщик, то страхователь в большинстве случаев вынужден их принимать, не подозревая о сложностях подтверждения права на получение страхового возмещения.

Широкое распространение получило описание исключений из страховых случаев путем указания квалифицированных признаков преступления. К примеру, в части хищения указывается, что не является страховым случаем утрата имущества в результате хищения, совершенного путем кражи, мошенничества, разбоя,  грабежа, присвоения или растраты (одним или несколькими способами). При этом страховым случаем является хищение. Обязанность по выплате страхового возмещения возникает при установлении обстоятельств хищения, совершенного не исключающим выплаты способом.

В контексте гражданских правоотношений хищение свидетельствует об утрате имущества в результате действий третьих лиц. Поскольку договорами страхования хищение определяется в качестве страхового риска, а объектом страхования являются имущественные интересы, связанные с утратой имущества, то у страховщика возникает обязанность по выплате страхового возмещения (решение Арбитражного суда г. Москвы от 19 января 2015 г. по делу № А40-80554/13; постановление ФАС Московского округа от 21 февраля 2011 г. по делу № А40-63384/10;  постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 18 марта 2013 г. по делу № А46-23615/12).

Но при включении в договор условий об исключении из страховых случаев хищения, совершенного каким-либо квалифицированным способом, суды сталкиваются с существенными трудностями в части установления такого исключения. Суть проблемы сводится к признанию или не признанию судом надлежащим доказательством постановления о возбуждении уголовного дела, которое подтверждает совершение хищения конкретным способом. С целью соблюдения срока уведомления о наступившем случае страхователь не имеет возможности представить приговор суда.

Необходимо иметь в виду, что хищение играет роль родового понятия по отношению к видовым понятиям кражи, присвоения и других преступлений против собственности(2). Следовательно, при любом незаконном выбытии имущества у правообладателя совершается хищение. Задачей уголовного преследования является  установление конкретного способа хищения.

Согласно ст. 146 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее – УПК РФ) в постановлении о возбуждении уголовного дела должны содержаться пункт, часть, статья Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), на основании которых возбуждается уголовное дело. Принимая во внимание примечание 1 к ст. 158 УК РФ возбуждение уголовного дела осуществляется по факту хищения с указанием квалифицированных признаков такого хищения (но речь идет именно о признаках, а не о факте). Следовательно, на момент возбуждения уголовного дела можно утверждать о факте объективной действительности только применительно к хищению.

Несмотря на то, что на момент возбуждения уголовного дела фактом является только хищение, возможный исход спора будет зависеть от той оценки, которую даст суд постановлению о возбуждении уголовного дела в качестве доказательства. В этой связи необходимо понимать значение квалификации преступления.

Однозначного ответа в науке уголовного права на вопрос о значении уголовно-правовой квалификации нет. В литературе можно встретить определение данного термина: это деятельность по соотнесению (сопоставлению) признаков содеянного и признаков состава преступления, итогом которой является констатация совпадения или несовпадения таковых признаков(3). Поскольку квалификация дается в момент возбуждения уголовного дела, то правовая оценка преступного деяния, определяемая органами следствия, является предварительной. При этом, органы следствия выражают мнение о квалификации дважды: в момент возбуждения уголовного дела и в момент утверждения обвинительного заключения до передачи его прокурору(4).

Значение квалификации преступления на момент возбуждения уголовного дела в большей степени заключается в определении подследственности и подсудности дела, а также в определении объема прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства.

Несмотря на то, что квалификация деяния является элементом уголовного преследования, необходимо понимать, что она дается в самом начале производства по уголовному делу. Данная особенность не позволяет считать доказанными те обстоятельства совершения хишения, которые отражены только в постановлении о возбуждении уголовного дела. Игнорировать указанные обстоятельства также нельзя.

В данном случае необходимо иметь в виду закрепленное в ст. 60 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) и ст. 64  Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (далее – АПК РФ) требование относимости доказательств. Поскольку хищение совершается в плоскости уголовно-правовых отношений, то уголовное преследование осуществляют субъекты, предусмотренные УПК РФ. Только в рамках расследования уголовного дела могут быть установлены обстоятельства совершения деяния, имеющие значение для разрешения спора между сторонами договора страхования.

Поскольку суд в рамках рассмотрения дела по правилам ГПК РФ и АПК РФ не вправе устанавливать обстоятельства совершенного преступления, то и самостоятельные выводы о наличии или отсутствии конкретного преступления он также не вправе делать. В любом случае суд должен ориентироваться на документы, принятые уполномоченными УПК РФ субъектами. Главная задача состоит в определении условной «силы» таких документов.

В связи с тем, что правосудие по уголовному делу осуществляется только судом (ст. 8 УПК РФ), а определение совершенного деяния в качестве преступления и его квалификация по конкретным пункту, части и статьи УПК РФ разрешаются судом при постановлении приговора (ст. 299 УПК РФ), то утверждать о конкретном преступлении можно только после вступления в законную силу приговора суда.

Первоначальная квалификация совершенного деяния дается в момент возбуждения уголовного дела, которое осуществляется согласно ст. 144 УПК РФ, как правило, в срок не позднее трех суток с момента сообщения о преступлении (в исключительных случаях в срок не более десяти или тридцати суток). Очевидно, что такая квалификация (на третий день) не отвечает в полном объеме истинности. В связи с этим закон допускает изменение квалификации (ст. 15 УК РФ, ст. 171, ст. 175, ст. 221, ст. 226, ст. 246, ст. 252, ст. 307, ст. 389.26, ст. 401.16 УПК РФ). Связано это с необходимость устранения выявленных ошибок. «Неполнота и односторонность при доказывании судами фактических обстоятельств дела часто называется Верховным Судом РФ в качестве источника квалификационных ошибок в обзорах судебной практики по результатам ее обобщения(5)».

Уголовный закон устанавливает требования к процессуальным документам, которые принимаются при производстве по уголовному делу: законность, обоснованность и мотивированность. Только после того как уголовное дело пройдет все описанные в УПК РФ стадии уголовного преследования можно утверждать о достижении данных требований в отношении квалификации совершенного деяния. Поскольку окончательную квалификацию преступления дает суд, то в приговоре необходимо мотивировать выводы суда относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, его части либо пункту.

Указанные требования к приговору суда обусловливаются установленным в ст. 6 УПК РФ назначением уголовного судопроизводства. При этом только при установлении истины уголовное судопроизводство способно выполнить свое назначение(6). Следовательно, в приговоре суда, как судебном акте, которым завершается рассмотрение уголовного дела, должна быть отражена истина в части квалификации преступления. В этой связи ст. 61 ГПК РФ и ст. 69 АПК РФ освобождают от доказывания обстоятельств совершения определенных действий.

Изложенные рассуждения с очевидностью свидетельствуют о том, что постановление о возбуждении уголовного дела в отсутствие приговора суда не является доказательством, подтверждающим совершение преступления, предусмотренного конкретной статьей. «Все обстоятельства совершенного преступления будут устанавливаться в ходе предварительного расследования, после чего и дается окончательная квалификация деяния(7)». Но на практике не редки случаи, когда суды придают постановлению о возбуждении уголовного дела большую «силу».

Одним из доводов суда в части придания постановлению о возбуждении уголовного дела силы доказательства, подтверждающего обстоятельство совершенного деяния, предусмотренного конкретной статьей УК РФ, является определение рамок уголовного преследования в пределах указанного в постановлении состава преступления (решение Арбитражного суда г. Москвы от 28 августа 2015 г. по делу № А40-96397/15; решение Арбитражного суда г. Москвы от 21 июня 2016 г. по делу № А40-65735/16-83-479). При этом упускается из вида, что уголовный закон таких рамок не предусматривает, поскольку целью уголовного преследование является установление всех фактических обстоятельств совершения деяния, а при существовании указанных рамок следователь (дознаватель) вынужден будет осуществлять поиск только тех доказательств, которые характерны для преступления, по признакам которого было возбуждено уголовное дело. В этом случае из поля зрения могут выпасть доказательства, влияющие на установление истины по делу.

УПК РФ известно только о рамках уголовного разбирательства, но оно осуществляется спустя значительное время с момента возбуждения уголовного дела, что позволяет более тщательно установить фактические обстоятельства.

Более того, довод суда о рамках уголовного преследования свидетельствует о предрешенности вопроса об определении деяния в качестве преступления, предусмотренного конкретной статьей уголовного закона. В таком случае устраняется смысл многоаспектности деятельности по уголовному преследованию, а субъектам такой деятельности достаточно лишь доказать виновность физического лица в совершении преступления, предусмотренного конкретной статьей.

Можно встретить весьма взвешенный подход судов к оценке постановления о возбуждении уголовного дела, но который в своей сути не устраняет предрешенности вопроса об окончательной квалификации. При рассмотрении одного из дел суд указал, что в постановлении о возбуждении уголовного дела содержится лишь указание на предварительную квалификацию совершенного преступления, которая установлена органами предварительного следствия на основании имевшихся на момент возбуждения уголовного дела признаков преступления. При этом судом сделан вывод о том, что истцом доказательств, указывающих на наличие иных признаков преступления, которые впоследствии могут повлиять на переквалификацию преступления, не представлено. Осознавая «слабую» доказательственную силу постановления о возбуждении уголовного дела, суд указал, что истец не лишен возможности обратиться с заявлением на основании ст. 311 АПК РФ в случае, если судом будет дана иная квалификация совершенного преступления (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 05 августа 2015 г. по делу № А76-25731/2014).

Указанные позиции имеют существенный недостаток, который заключается в том, что судами не принимается во внимание, что под событием является факт объективной действительности. Речь идет о наступившем, а не о предполагаемом факте. Говорить о наступившем факте совершенного преступления можно при вступившем в силу приговоре суда, а о предполагаемом факте - со ссылкой на постановление о возбуждении уголовного дела. Следовательно, достоверно суд может утверждать только о хищении, но не о краже, разбое, мошенничестве, присвоении или растрате. Конструирование же выводов суда на предполагаемых обстоятельствах противоречит действующему законодательству.

В придании постановлению о возбуждении уголовного дела «большой доказательственной силы» находит свое обширное проявление свобода договора в том понимании, которое отражено в постановлении Пленума ВАС РФ № 16. Суды признают тот факт, что постановление отражает только первоначальную квалификацию совершенного преступления, но игнорировать отраженные в постановления обстоятельства они также не могут. Стоит отметить, что такая позиция входит в разрез с положениями ГПК РФ и АПК РФ, освобождающими от доказывания только тех обстоятельств, которые отражены в приговоре.

В большей степени закону соответствует позиция, при которой суды максимально критически относятся к постановлению о возбуждении уголовного дела и не стремятся придать ему большей доказательственной силы, нежели чем это предусмотрено законом. Необходимо отметить, что такой подход позволяет избежать противоречий с ГПК РФ и АПК РФ. Кроме того, при такой позиции не идет речь о нарушении свободы договора, поскольку суды основываются на пунктах 1, 2, 10 и 11 постановления Пленума ВАС РФ № 16 и толкуют условия договора в пользу страхователя.

В судебной практике сформировался подход, согласно которого «при толковании условий договора суды не вправе ограничиваться формальной констатацией определенного условия договора в отрыве от его контекста и цели заключения, а должны оценивать все условия договора в их совокупности с учетом целей его заключения и действительной воли сторон, в пользу сохранения существующих обязательств, при условии добросовестного поведения участников сделки» (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 28 декабря 2016 г. по делу № А76-2502/2015).

Принимая во внимание закрепленную в ст. 3 Закона О страховом деле цель организации страхового дела условия договора применительно к статьям 963, 964 ГК РФ необходимо толковать в пользу страхователя с учетом освобождения страховщика от выплаты страхового возмещения в исключительных случаях. Иное толкование существенно сокращает предпринимательский риск страховщика и ограничивает защищенность имущественных интересов страхователя.

Из указанного следует, что исключения из страховых случаев необходимо рассматривать с учетом существа ст. 964 ГК РФ, т.е. как ситуации исключительного характера, что свидетельствует о недопустимости подтверждения таких случаев доказательствами, содержащими предположения (предварительные оценки). Поскольку исключения из страховых случаев лишают права страхователя на получение страхового возмещения, то к доказательствам, подтверждающим такие исключения, должны предъявляться более строгие требования. С учетом ст. 69 АПК РФ таким доказательством является вступивший в силу приговор суда.

Основываясь на пунктах 10 и 11 постановления Пленума ВАС РФ № 16, суды принимают во внимание уровень профессионализма сторон договора страхования, что в итоге позволяет игнорировать отдельные предложенные страховщиком условия договора, допускающие возможность отказа в выплате страхового возмещения (постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23 мая 2015 г. по делу № А40-118838/2015). Принятие во внимание профессионализма страховщика является сформировавшимся подходом судов (п. 14 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 28.11.2003 № 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования»).

Обоснование выводов судов о возникновении обязанности по выплате страхового возмещения сводится к определению страхового риска, страхового случая и исключений из страховых случаев как фактов объективной действительности, которые должны быть подтверждены надлежащими доказательствами. В дополнение суды могут использовать доводы об отсутствии умысла страхователя относительно наступления страхового случая, а также о ничтожности условий договора об отказе в выплате страхового возмещения вследствие грубой неосторожности страхователя или выгодоприобретателя согласно п. 9 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28 ноября 2003 г. № 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования».

Оценивая критически представленные в материалы дела доказательства, суды приходят к выводу, что постановление о возбуждении уголовного дела по конкретной статье не позволяет суду с достоверностью судить о наличии обстоятельств, исключающих утрату застрахованного имущества из числа страховых случаев, предусмотренных договором (постановление Арбитражного суда Московского округа от 01 августа 2016 г. по делу № А40-202333/2015).

Поскольку постановление о возбуждении уголовного дела не имеет преюдициального характера, то суды не признают за ним силы доказательства, подтверждающего совершение конкретного преступления. Указанные рассуждения приводят к необходимости оценки постановления только как доказательства, свидетельствующего об утрате имущества. Суд может придти к выводу о том, что такого условия для освобождения от выплаты страхового возмещения в результате хищения застрахованного имущества, как возбуждение уголовного дела по конкретным пункту, части, статье УК РФ законом не предусмотрено (постановление ФАС Московского округа от 06 декабря 2011 г. по делу № А40-59020/10-89-389; постановление Арбитражного суда Московского округа от 01 августа 2016 г. по делу № А40-202333/2015).

Детальную оценку постановления о возбуждении уголовного дела можно обнаружить в принятом Арбитражным судом г. Москвы судебном акте. Судом было указано, что документом, подтверждающим совершение мошенничества, кражи, грабежа или иного противоправного действия является судебное решение – приговор по уголовному делу, а постановление о возбуждении уголовного дела подтверждает лишь факт утраты, но не является судебным актом, вступившим в законную силу. При этом суд указал, что возбуждение уголовного дела по конкретной статье не дает возможности достоверно судить о наличии обстоятельств, исключающих утрату застрахованного имущества из числа страховых случаев, предусмотренных договором, а также не устраняет объективности утраты имущества. В итоге суд пришел к выводу, что возбуждение уголовного дела по признакам конкретного преступления не исключает возможности квалифицировать утрату имущества как событие, подпадающее под страховой случай (решение Арбитражного суда г. Москвы от 19 декабря 2016 г. по делу № А40-202333/15-8-1647).

Схожая позиция нашла свое отражение и в судебных актах высшей судебной инстанции. Верховный Суд Российской Федерации (далее – ВС РФ) при рассмотрении одного из дел указал, что решение о переквалификации в уголовном деле произошедшей утраты имущество на мошенничество, не позволяет суду на основании ст. 64 и ст. 69 АПК РФ с достоверностью судить о наличии обстоятельства, исключающего утрату застрахованного имущества из страховых случаев и освобождающего страховщика от выплаты страхового возмещения (Определение ВС РФ от 25 августа 2016 г. по делу № 305-ЭС16-9841).

Учитывая особенность уголовного преследования, ВС РФ сформулировал имеющий большое значение подход: «Гражданско-правовая квалификация утраты имущества отличается от уголовно-правовой и независимо от выводов следственного органа о форме хищения применительно к страхованию невозвращение застрахованного транспортного средства страхователю, имевшее место в данном деле, представляет собой утрату названного имущества его законным владельцем» (Определение ВС РФ от 03 ноября 2015 г. по делу № 305-ЭС15-13412).

Таким образом, ВС РФ пришел к выводу, что хищение в своей сути представляет собой утрату имущества, которая не зависит от того, что отражено в постановлении о возбуждении уголовного дела. Обоснование такой позиции можно найти в п. 12 постановления Пленума ВС РФ от 27 июня 2013 г. № 20 «О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан», согласно которого страховой случай включает в себя опасность, от которой производится страхование, факт причинения вреда и причинную связь между опасностью и вредом. Такое восприятие страхового случая характерно и для арбитражных судов: «Из материалов дела следует, что непосредственной причиной вреда послужило хищение, т.е. та опасность, от которой производилось страхование» (постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 23 мая 2015 г. по делу № А40-118838/2015).

Общий вывод в части использования категорий уголовного права, которые отражены в постановлении о возбуждении уголовного дела, в качестве оснований освобождения от выплаты страхового возмещения можно обнаружить в Определении ВС РФ от 21 апреля 2015 г. № 18-КГ15-47. Суд, рассматривая спор между страховой организацией и потребителем, пришел к выводу о необходимости в случае сомнений относительно толкования условий договора применять толкование наиболее благоприятное для потребителя (поскольку аналогичный подход сформулирован в постановлении Пленума ВАС РФ № 16, то общий вывод можно применять и к отношениям между организациями).

При рассмотрении указанного дела ВС РФ указал, что уголовно-правовая квалификация хищения, в зависимости от формы и способа, является предварительной оценкой лица, производящего дознание, либо следователя, установленных к этому моменту обстоятельства хищения.

В  итоге ВС РФ сформулировал фундаментальный вывод, который суды должны принимать во внимание: «право потребителя на получение страховой суммы или страхового возмещения по договору страхования не может быть поставлено в безусловную зависимость от указанной в постановлении о возбуждении уголовного дела уголовно-правовой квалификации деяния» (определение ВС РФ от 21 апреля 2015 г. № 18-КГ15-47).

Вторая позиция представляется в большей степени соответствующей целям законодательного регулирования страховых отношений, поскольку рассматривает утрату имущества в результате неправомерных действий третьих лиц (независимо от формы проявления таких действий) при отсутствии приговора суда в качестве наступившего страхового случая, что свидетельствует об отсутствии снований освобождения от выплаты страхового возмещения.

Вывод

Страховая организация, являясь профессионалом на рынке страховых услуг, предлагает страхователям договорные условия, которые не всегда соблюдают баланс интересов. При этом страховщик как субъект коммерческой деятельности, стремиться сократить свой предпринимательский риск.

Проявлением такого подхода является включение в договор условий об освобождении от выплаты страхового возмещения при утрате имущества каким-либо квалифицированным способом хищения. Особенность обнаруживается в том, что в любом случае совершается хищение (утрата), но предварительная оценка следственными органами совершенного события может стать причиной отказа в страховой выплате.

Судебная практика не выработала однозначного подхода при разрешении судебных дел такой категории, что исключает возможность для страхователя в момент заключения договора быть в полной уверенности в получении страхового возмещения. При возникновении спора страхователь должен иметь в виду, что получение страхового возмещение может быть поставлено в зависимость от первоначальной оценки совершенного деяния, отраженной в постановлении о возбуждении уголовного дела.

References

Книги

1. Braginskij M.I., Vitrjanskij V.V. Contract law. Contracts on performance of works and rendering of services. [Dogovornoe pravo. Dogovory o vypolnenii rabot i okazanii uslug]. Moscow, Statut, 2002. Kn. 3. 1055 p.

Статьи

Статьи в журнале

1. Krasikova A.A. To the question about recognition fraud is a form of theft [K voprosu o priznanii moshennichestva odnoj iz form hishhenija]. Russian law journal [Rossijskij juridicheskij zhurnal]. 2012. No. 3. P. 158 – 164.
2. Dolja E.A. The content of the truth established in criminal proceedings [Soderzhanie istiny, ustanavlivaemoj v ugolovnom sudoproizvodstve]. The legality [Zakonnost']. 2013. No. 11. P. 3 - 9.
3. Akperov R.S. Qualification of a crime when opening the case [Kvalifikacija prestuplenija pri vozbuzhdenii dela]. The legality [Zakonnost']. 2009. No. 4. P. 51 – 52.

Монография

1. Kolosovskij V.V. Theoretical problems of qualification of criminal legal action: Monograph [Teoreticheskie problemy kvalifikacii ugolovno-pravovyh dejanij: monografija]. Moscow, Statut , 2011. 398 p.

Учебники

1. S.A. Baleev, L.L. Kruglikov, A.P. Kuznecov i dr.; pod red. F.R. Sundurova, M.V. Talan. Criminal law of Russia. Special part: A Textbook [Ugolovnoe pravo Rossii. Osobennaja chast': uchebnik]. Moscow, Statut, 2012. 943 p.
2. Kuznecova N.F. Problems of qualification of crimes: Lectures on the special course "Fundamentals of qualifying crimes" [Problemy kvalifikacii prestuplenij: Lekcii po speckursu «Osnovy kvalifikacii prestuplenij»] / nauch. red. V.N. Kudrjavcev. Moscow, Gorodec, 2007. 336 p.

(1) Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Договоры о выполнении работ и оказании услуг. Изд. испр. и доп. М.: Статут, 2002. Кн. 3. 1055 с. 

(2) Красикова А.А. К вопросу о признании мошенничества одной из форм хищения // Российский юридический журнал. 2012. № 3. С. 158 - 164. 

(3) Уголовное право России. Особенная часть: учебник / С.А. Балеев, Л.Л. Кругликов, А.П. Кузнецов и др.; под ред. Ф.Р. Сундурова, М.В. Талан. М.: Статут, 2012. 943 с.

(4) Колосовский В.В. Теоретические проблемы квалификации уголовно-правовых деяний: монография. М.: Статут, 2011. 398 с. 

(5) Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу «Основы квалификации преступлений» / науч. ред. В.Н. Кудрявцев. М.: Городец, 2007. 336 с. 

(6) Доля Е.А. Содержание истины, устанавливаемой в уголовном судопроизводстве // Законность. 2013. № 11. С. 3 - 9.

(7) Акперов Р. Квалификация преступления при возбуждении дела // Законность. 2009. № 4.